Квартиру мы должны были получить только к следующей весне. Как оказалось очень кстати: трешку (многодетная семья пока ж еще). Но родительские дрязги, ползущий по швам брак и скорое совершеннолетие Кости усугубляли ситуацию. Четыре ребенка в возрасте до восемнадцати лет звучит посолиднее, чем три, а ведь могли и вовсе опять отложить на неопределенный срок судьбу нашего квартирного вопроса, где б недалеко было и наше с Танькой нежелательное для выгодного разрешения проблемы взросление.
Очень длинный пост. Я предупредила!А у отца совершенно просто так имеется друг, высоко сидящий на бюрократической куче ЖКХ. А друг этот водит приятельство с нужными людьми… В общем, наш отец, наскребя побольше смелости: бутылку и белый конверт, отбыл решать нашу проблему в гости. Я опущу случившиеся трудности, едва не вогнавшие все наше скромное семейство в пожизненные долги, ибо сама во всем этом смыслю очень мало. Остановлюсь на том, что чудеснейшим образом время получения нами квартиры сдвинулось с будущей весны на нынешнее лето, а трешка с огромными залами вместо привычных квадратных метров неожиданно сделалась миниатюрной четырешкой в недавно отстроенном доме с прекрасным видом из окна. И даже не на окна соседнего дома!
Словом, свершилось чудо!
Но у «чуда» свои особенности имеются как то голые бетонные стены, бетонный пол и труба вместо унитаза. И крючки с проводами вместо люстр. И одна розетка от плиты. И пластиковые окна с огромными зазорами, летом незаметными, но к зиме предусмотрительно пугавшими впечатляющими сквозняками. Да и дверь входная просто смех… Тут прозвучало торжественное слово «Ремонт», и все должны были от предвкушения ахнуть. Ну, да, блин… Только деньги, которые под это дело копились, безвозвратно ушли на смещение сроков и преобразование трешки в четырешку…
Не хотела я, чтоб родители у кого-то что-то занимали, брали кредиты в банке или еще что-нибудь придумывали подобное. Не нравится мне такая зависимость от людей, чужда гордому и самодостаточному нраву! Я об этом сказала, и папа со мной согласился, а вот мама… Мама заявила, что дура я, и много уходит на наше съемное жилье, потому было бы куда проще ни от кого не зависеть, если сразу всем скопом переехать в пустую конуру с тремя имеющимися кроватями и одним компьютером. А поскольку никто на такие условия не согласен, то варианта два: либо брать кредит, либо продавать машину. Продали машину, и ремонт сдвинулся с мертвой точки.
Еще до отпуска я ездила по выходным с родителями на рынок выбирать обои-сантехнику-кухню-мебель-двери-люстры-замки-ковролины-ламинат-электронику. Знаете, именно в этот момент я пожалела, что завела тогда разговор о независимости… Одно дело – ехать на машине за громоздкими покупками, другое – заказывать доставку или переть на собственном горбу. Отец не жаловался, строил планы, был увлечен расчетами, мама постоянно ругала меня за длинный язык, за то, что подстрекала отца: «Лучше машину продать, чем в долги лезть». Тоня всегда ведь крайняя, Тоня уже привыкла, Тоня даже осознала, что дура.
Теперь процесс пошел. Но не слишком быстро. Денег для найма профессиональных ремонтных рабочих у нас нет, потому отец пытается справиться своими силами и силами же где-то раскопанного и кем-то рекомендованного хохла. Хохол не требователен: ему платят немного и по факту каждого отработанного дня. Как правило, выходного. Они с отцом в пятницу вечером уезжают туда, а в понедельник утром папа возвращается домой, принимает душ, переодевается и едет на работу. Он говорит, что в четыре руки они закончат к зиме. Так что, первое полугодие в старой школе мне обеспечено, и не надо будет с сентября опять «вливаться» в новый типичный коллектив. Это хорошо.
Теперь немного о местоположении нашего жилища.
Начну с простого: это четвертый этаж, второй из трех подъездов. Отец говорит, что когда начнется благоустройство территории рядом, то под окнами нашей с Танькой комнаты будет детская площадка и деревья. В Костиной комнате будет маленькая не застекленная лоджия с видом на детский сад и кусок дороги. Туда же будет смотреть кухня и Катькина комната. Гостиная, она же родительская комната, с большой застекленной лоджией уставится на ту же детскую площадку, которой пока еще нет и в помине – там, в сухой глине, возится трактор, пытается сравнять затвердевшую колею от грузовых автомобилей, возивших некогда куски бетона, похожие на части огромного конструктора.
А район мне не понравился. Он давит индивидуальность, насмехается над простым маленьким человечком, заплутавшим среди одинаковых болванок-домов с миллионом окон, за которым проходит чья-то еще жизнь. Район зло шепчет: «Ты – одна из тысяч, миллионов, миллиардов! Ты – одна из!» И я это вижу. И мне поэтому страшно очень, идти там по улице: огромный гипермаркет, вереница желтых маршруток – сорок минут до метро за двадцать пять рублей, - типовых две школы рядом, какой-то экономический колледж, куда уже грезит «поступить» нас с Танькой мама. А еще чуть дальше – МКАД, с безумно быстро несущимися днем и ночью машинами. А за дорогой, которую можно преодолеть по мрачному дрожащему при ходьбе и воняющему мочой надземному переходу, высоченные сосны, тропинка и грязный ручей, но если податься левее и долго топать вдоль границы Москвы, снова наткнешься на очередной гипермаркет, который больше всего похож на склад товаров. А вокруг него обязательно будет переполненная стоянка.
Вот таким будет мой родной дом, о котором я всегда мечтала… И я совсем-совсем этому не рада.
Дом! Любимый дом!
Квартиру мы должны были получить только к следующей весне. Как оказалось очень кстати: трешку (многодетная семья пока ж еще). Но родительские дрязги, ползущий по швам брак и скорое совершеннолетие Кости усугубляли ситуацию. Четыре ребенка в возрасте до восемнадцати лет звучит посолиднее, чем три, а ведь могли и вовсе опять отложить на неопределенный срок судьбу нашего квартирного вопроса, где б недалеко было и наше с Танькой нежелательное для выгодного разрешения проблемы взросление.
Очень длинный пост. Я предупредила!
Очень длинный пост. Я предупредила!